2 ноября 2024 года заслуженному артисту России Алексею Шевченкову – 50!
За последние 25 лет Алексей Шевченков создал на экране целую галерею героев «отрицательного обаяния» - мошенников, уголовников, отморозков, «ментов»-оборотней и наркоманов. И, надо признать, очень ярко, талантливо сумел показать практически все свойственные человеку пороки. А вот в жизни это совсем другой человек – честный, добрый, открытый, искренний. Да и на сцене - совсем другой.
Помню, впервые я увидел Алексея в театре Джигарханяна – он играл в комедии. Как он играл… Зал хохотал и аплодировал так, что, казалось, обвалится потолок. У меня самого после спектакля несколько дней болели ладони, и не было голоса.
Предлагаю интервью Алексея Шевченкова 2010 года.
АКТЕРСТВО МАНИЛО КАК АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ МАЯК
- Алексей, объясните: как мальчик, в родном городе которого нет даже Дома культуры, вдруг становится известным актером?
- Теперь-то я понимаю, что по жизни меня кто-то ведет. Начнем с того, что у молодых парней в моем родном Черняховске, по сути, два дела, которому можно посвятить жизнь: мореходка и спорт. Поэтому я серьезно занимался футболом, мореходка тоже проходила как запасной вариант. А вот профессия актера манила меня как Александрийский маяк. Но никаких шансов на поступление в театральный вуз у меня не было.
- Почему?
- Я рос малообразованным человеком, у меня была плохая речь… Уж не говоря о том, что был маленький, неказистый. Словом, у меня был полный набор отрицательных для актера качеств. На экзаменах в театральный вуз (ЛГИТМиК) я завалил экзамен по сочинению, после чего сразу отчисляют… Но я поступил! После учебы переехал в Москву, попал в театр Джигарханяна...
Мне просто везло, потому что Бог вел. Просто раньше я об этом не задумывался, а сейчас начинаю в это верить. Ведь есть люди более талантливые, более достойные, но у них не получается. А у меня получилось.
- Вы сказали, «профессия актера манила вас как Александрийский маяк». Как это проявлялось?
- Все очень просто! Лет с пяти или шести мне нравилось кривляться, строить рожи (особенно перед зеркалом), лицедействовать. Потом полюбил читать стихи. Да и вообще я всегда был такой жуткий заводила, что вы себе не представляете! (Смеется.) Во всех школьных заварухах был. Но при этом я ни разу не был в театре, не видел ни одного «живого» спектакля.
- В Черняховске не было театра?
- По-моему, там и сейчас кинотеатра-то даже нету. Когда приехал поступать в театральный, и меня спросили, какие спектакли я смотрел, я мгновенно вспомнил только что увиденную на улице афишу спектакля. И соврал: «Синее небо, а в нем - облака». Я и сегодня еще раз пойду!» Помню, Дмитрий Астрахан, который набирал курс, очень удивился: «А что, он вам понравился?» И я соврал еще раз: «Очень!» После чего я честно посмотрел этот спектакль и понял его удивление - я сам еле-еле досидел до конца.
Хотя в сам театр я влюбился сразу. Мне понравился балкон, обитые бархатом кресла, кулисы... И даже запах! Мне было почти 18 лет, когда состоялось мое знакомство с настоящим театром.
РОМЕО В ФУТБОЛЬНЫХ ГЕТРАХ
- А школьная художественная самодеятельность? Участвовали?
- Нет, конечно. Но поскольку я был очень шебутной, то перед поступлением я решил устроиться в драмкружок. Решил попробовать, что это такое, чтобы потом не жалеть, что даже не сделал попытки. И хотя ни в одном спектакле я так и не сыграл, но на юбилейном вечере руководителя нашего драмкружка Елены Сахаровой, ныне покойной уже, в отрывочке из «Ромео и Джульетты» я играл Ромео! (Хохочет.)
- Неплохо для дебюта!
- Да перестаньте! А кому еще было играть Ромео, когда все остальные роли играли девчонки. Другое дело, что когда я начал читать свой монолог, все очень удивились и даже что-то в этом увидели интересное. Кстати, интересный момент вспомнил. Перед выступлением все «Монтекки» и «Капулетти», как и положено, надели гольфики, жабо… А у меня не было чулок. И я натянул свои гетры футбольные, под камзол их задвинул. Представляете, зал человек на 300. Сидят 15 зрителей, из них 8 – футболисты нашей команды. И я запомнил на всю жизнь: выходит «Ромео» со своим монологом, и вдруг крик из зала: «Ты бы еще бутсы одел!»
Другое яркое воспоминание, как я вел вечер поэзии Сергея Есенина в качестве и ведущего, и чтеца на сцене общежития педучилища №1. А все дело в том, что мы с пацанами, естественно, частенько туда захаживали. То с магнитофоном, то с гитарой, то босиком, то на мотоцикле приезжали. Общежитие ведь женское! И вот когда я при бабочке и в костюме начал читать «Черного человека», «Письмо к женщине» и прочую любовную лирику, многие, конечно, своим глазам не поверили.
- Пользовались тем, что романтические девушки падки на поэзию?
- Нет. У меня в то время был другой арсенал средств. Например, любил прикидываться иностранцем, а на иностранцев в те годы клеились все. У меня были ширпотребовские семейные трусы как у всех мужиков, но не по-советски цветастые - яркие, аляповатые. Я в них внаглую выходил в город, и никому даже в голову не приходило, что это не шорты. А уж когда я начинал нести какую-нибудь тарабарщину под модного тогда Челентано... Что-то типа: пипо лалузо фрези лалладо вседи лапладжо имусеки исамбуле бонжорно рогацци…
- Все «падали»?
- Не то, чтобы падали… Верили! И когда я минут через 15 признавался, что я «ненастоящий» итальянец, все, конечно, ухахатывались. Но дело было в шляпе!
«МАЛО БЫТЬ ТАЛАНТЛИВЫМ, НАДО БЫТЬ КРАСИВЫМ!»
- Когда вы поняли, что не ошиблись в выборе профессии?
- Да я иногда до сих пор сомневаюсь, что не ошибся. Серьезно! Как говорят, «плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом». Так вот я человек очень реальный и понимаю, что не стану «генералом» в своей профессии.
- Почему вы так решили?
- Я сейчас примитивно и условно подобрал образ. Но мои роли… Чаще всего я играю отбросы общества, стариков. То есть я никогда не буду играть героев… Ну не буду и все - это реальность. И хотя у меня есть работы в кино, которыми я горжусь, некоторые стереотипы перебить невозможно. Ну, не буду я Брэдом Питтом, хоть ты тресни! Понимаете, я о чем? Потому что в этой профессии мало быть талантливым, в ней надо быть еще и красивым.
- Ох, сколько-красавцев-актеров «сгорели» в горниле киноистории. Не хватило таланта, характера, везения. А у вас еще все впереди.
- Согласен. Но говоря про «генерала», я имел в виду эталонный пик нашей профессии, тот самый потолок, к которому нужно стремиться всю жизнь. И, конечно, я буду к нему стремиться, хотеть этого, желать. Но понимаю, что шансов мало.
- Кстати, кто их советских актеров был для вас ориентиром?
- В разные периоды жизни по-разному. Назову некоторые имена, которые были всегда. Высоцкий, Юрский, Табаков, и, кстати, Армен Джигарханян. Но, наверное, самое большое влияние оказали на всю мою жизнь два человека – Челентано и Бельмондо.
- Которых трудно назвать писаными красавцами…
- Да, наверное, они – исключение.
«БОЛЬШЕ ВСЕГО БОЯЛСЯ, ЧТО ОТЧИСЛЯТ»
- У вас с юности взрывной характер?
- Да, я вспыхиваю мгновенно. Но знание того, какой я, мне по жизни помогает. Например, я сейчас не пью алкоголя. Потому что знаю: выпью 50-150 грамм, и бесы за яйца дернут. Я же в этом плане лихой – отпустил тормоз, и на месяц в запой ушел. Поэтому вообще не позволяю себе ни грамма.
- «Лихой» - это как? Могли пропустить репетицию, сорвать съемку?
- Да нет. Я понимаю, о чем вы спрашиваете. Какие-то авантюрные поступки я раньше любил. Сейчас уже меньше. Всякое было. Но я вам скажу так: студенческие годы мне запомнились в основном пахотой. Серьезно! Помимо жизни в общежитии и выпивания, в общем котле в моей памяти больше всего отложилась работа. Может, потому что я очень боялся, что меня отчислят.
Меня ведь с первого дня не покидало ощущение, что в случае со мной преподаватели ошиблись и вот-вот опомнятся. Поэтому на таких занятиях как актерское мастерство я дневал и ночевал в прямом смысле. Репетировал по ночам, постоянно что-то играл, придумывал, импровизировал. Помню, на четвертом курсе мы с моим однокурсником Лешей Григорьевым сделали смешной лирический номер, за который получили лауреатскую премию на всероссийском конкурсе артистов эстрады «Антре». Очень престижном и весомом, между прочим. В свое время на нем засветился, например, молодой Аркадий Исаакович Райкин.
- Вы учились в смутные девяностые. Что это было за время?
- Тогда действительно было странное время. Кино не снимали, сериалов не было, театры стояли пустыми, актеры такие копейки получали, что страшно вспомнить. Но люди учились! С параллельного, теперь уже легендарного курса (его вел Юрий Фельтишинский) вышло очень много известных и замечательных артистов – Константин Хабенский, Пореченков Миша, Трухин, Шикунов… Да и некоторые мои однокурсники – Андрей Федорцов, Аня Банщикова - стали известными.
УРОК КИРЫ МУРАТОВОЙ
- Уже на первом курсе вы снялись у Киры Муратовой в фильме «Увлеченья». Как вы туда попали?
- Тоже – везение. На первом же курсе поработать с таким мастером, хотя к своему стыду, я даже понятия тогда не имел, что это за режиссер. Честно! Мне казалось, что любой человек, снимающий кино, это уже Режиссер с большой буквы. И мне безумно хотелось работать, попробовать себя у любого режиссера.
Как я туда попал? Было много проб, актеров искали в Москве, в Питере, по другим городам. Но выбор остановили на мне.
- Что запомнилось?
- Я играл жокея, который разбился на скачках и стал калекой, у которого переломаны обе ноги, рука, шея и ключица. В течение недели каждый день я приходил на съемку, меня перебинтовывали, замуровывали в гипс. И по 8 часов я сидел вот так - как памятник. Я не мог ни есть, ни пить, ни передвигаться - с места на место меня на каталке перевозили. Даже в туалет сходить - целая проблема. Но самое удивительное, что мне даже в голову не приходило, что в этом есть какая-то сложность. Меня мучило другое – я все время пытался понять, кто такой мой персонаж. И я на всю жизнь запомнил одну вещь, которая тогда меня просто потрясла. Волнуясь, я спросил у Муратовой: «Почему мой герой так поступает?» Кира Георгиевна невозмутимо и очень буднично ответила: «А потому что он человек такой». И все! (Хохочет.)
Вскоре мы встретились с ней еще раз в криминальной картине «Три истории», где я сыграл гомосексуалиста. И я благодарен ей, потому что работать было очень интересно. Во-первых, я побывал не в своей шкуре… Далеко не в своей! К тому же мне нравится, что у меня нет этого комплекса. Я сломал его в себе сразу! Во-вторых, мы снимались с Сергеем Маковецким, а он, на мой взгляд, яркое явление. Ну и в третьих, роль в итоге получилась очень интересная. И на тот период для меня это была маленькая, но победа.
НОЧЕВАЛ В БОЧКЕ КАК ДИОГЕН
- Как вы оказались в Москве, в театре Джигарханяна?
- Все началось с того, что Марк Розовский, который был в жюри конкурса «Антре», пригласил меня к себе в театр. Может, тогда это было сказано, знаете как: пригласил, да забыл. А для меня подобное приглашение стало стимулом поехать в Москву.
Короче, я поехал в столицу сниматься в фильме «Стрингер», а заодно решил походить по театрам - показаться. В результате один сезон проработал в театре МДТ (малая драматическая труппа) в Чертаново. Жить мне было негде, поэтому я жил прямо в театре. А весной отправился устраиваться в театр Армена Джигарханяна. Когда в МДТ об этом узнали – выгнали на улицу. Хорошо, на дворе тепло было (Смеется.) Мне жить было негде, и все это время пока шли репетиции, я жил на улице.
- Вот здесь, если можно, поподробнее. Что самое сложное из того, что пришлось пережить?
- Я жил на станции метро «Спортивная» - театр Джигарханяна сначала там размещался. А тогда были первые теракты – на Тульской, тогда очень жестко стало с регистрацией. А когда человек без денег, без жилья, даже толком помыться негде, да и внешне вообще подозрительный тип…
Помню, меня постоянно останавливали. «Где работаешь?» «Актер». Мне не верили. Естественно каждый вечер после репетиции где-то постоянно находилась водка. Самое смешное, что денег на жизнь не было, а на водку – всегда находились! Я ее в себя заливал и искал такие кусты для ночлега, чтобы меня не было видно.
- Реально спали на улице?
- Да! Один раз я даже проснулся в бочке, как Диоген. Не помню, как в нее попал, но проснулся я в позе эмбриона. После чего вылез – весь покрытый ржавчиной. Словом, целая история, как я пришел в театр ржаво-желтого цвета.
А самым сложным было, когда как раз в этот период я потерял вообще все документы. Получился замкнутый круг: в Москве мне документы сделать не имели права, а въехать на территорию Калининградской области по месту прописки я без паспорта не мог. Вот так, наверное, люди становятся бомжами… Я вспоминаю то время и удивляюсь. Сейчас бы я просто не выдержал этого. Но опять-таки, кому-то видно нужно было, чтобы я прошел и эти испытания.
Со временем я стал ночевать в театре – в осветительской будке. Помню, в театр приехал болгарский режиссер Крикор Азарян, поработавший в Европе и привыкший, что актеры приходят на репетицию за полчаса минимум. И вот он приходит, а никого нет. Стоял, смотрел удивленно, вдруг видит сверху я спускаюсь по ступенькам - в тельняшке, с зубной пастой, с полотенцем: «Здравствуйте, Крикор Степанович! Сейчас зубы почищу и приду». Этим я его чуть не «убил», конечно.
«ЛЮБЛЮ ОДИНОЧЕСТВО»
- Вы отсчет своим фильмов ведете с муратовских. А известность пришла после «Тайги»?
- Как ни странно, узнавать на улицах стали с картины «Закон» - с Витей Раковым и Дмитрием Назаровым. Но «Тайга» уже была просто помассивней.
- И как вам слава?
- Был какой-то небольшой период, когда я испытывал дискомфорт. А потом он прошел и сейчас мне комфортно. Единственное, – панибратства я не люблю.
- Сегодня вы один из самых плодовитых российских актеров. Какие картины вам больше всего дороги и почему?
- Назову сериал «Разлучница» – там некоторые сцены снятые просто потрясающе! Очень люблю «Игры мотыльков» и «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова.
- Алексей Шевченков быту – какой?
- Одинокий. Знаете, в последнее время я больше люблю одиночество. Может, потому что дети, работа…. Устаешь. А главный мой недостаток – вспыльчивость. Правда, отхожу быстро.
- Раньше вы в шутку признавались, что мечтаете сниматься у Эмира Кустурицы и раздать долги. Сегодня более серьезные мечты есть?
- Когда родилась моя старшая дочка Варенька, я хотел, чтобы она очень мною гордилась. Мне бы было приятно ее показывать, баловать. Когда родилась вторая дочка Василиска, меня уже интересовали другие вещи: купить квартиру, чтобы там им было хорошо. Вот так быстро и меняются цели и мечты.
- Приоритеты с рождением детей изменились?
- Однозначно! К сожалению, романтика ушла. Пока живешь, надо растить дочерей, делать их счастливыми и давать им все, что в жизни надо. Это, конечно, занимает первую позицию. Хорошо, что пока - тук-тук-тук – мне не надо ехать и заниматься постыдными вещами ради куска денег. Но не знаю, что будет завтра. Ради своих детей, я, конечно, на многое пойду.
- Знаю, что вы пишете песни и здорово их исполняете. Это правда, что вы впервые взяли в руки гитару и в свое время добились больших результатов в футболе ради большой любви?
- Стопроцентная! Я еще в школе влюбился просто безумно. А ОНА самая высокая и красивая была. Поэтому мне нужно было как-то срочно компенсировать свой рост и вес, что я и сделал. Как сейчас помню – звали ее Дина Шебутная. Самое удивительное, что когда я освоил гитару, стал чуть ли не лучшим футболистом, мы признались друг другу в любви. И… расстались навсегда. Чувство ушло! А вот увлечение гитарой осталось.
- Что для вас творчество?
- Я называю это не творчеством, а поиском. Меняется время и возраст и сегодня уже в профессии хочется пользоваться другими вещами, более сложными…Другой энергией, «обманывать» так-то иначе. В хорошее смысле слова «обманывать». И вообще меньше всего захотелось вести зрителей на потребу, а больше хочется их вести за собой. И больше открывать им. И в себе. Для меня лично это, безусловно, сложней и интересней.